|
В. Я. ЛибсонВозрожденные сокровища МосквыГлава 8. МОСКВА ЭПОХИ РУССКОГО КЛАССИЦИЗМАШкола классицизма конца XVIII – первой трети XIX века создала в России архитектурные ценности мирового значения. Расцвет этой школы, ознаменованной творчеством В. Баженова, Д. Кваренги, В. Стасова, М. Казакова, А. Захарова, А. Воронихина, К. Росси, О. Бове, Д. Жилярди, совпал с высоким подъемом русской национальной культуры.
На основе глубокой творческой переработки наследия античного зодчества, применения ордерной системы, т. е. определенных закономерностей в соотношении отдельных частей здания, классицизм XVIII–XIX веков сформировался в России в мощный национальный стиль. Архитектура русского классицизма обогатила облик древней столицы, сыграла значительную роль в формировании ее крупных ансамблей. Достаточно назвать такие сооружения, как дом Пашкова (ныне библиотека имени В. И. Ленина), здание бывш. Сената в Кремле (Совет Министров и Верховный Совет СССР), Колонный зал Дома союзов, Провиантские склады на Крымской площади, Манеж. За последние десятилетия большая часть памятников зодчества русского классицизма бережно реставрирована. В этой главе рассказывается о ряде работ, которые дополняют новыми данными историю архитектуры Москвы. Ансамбли больниц XVIII – XIX вековВ конце XVIII – первой четверти XIX столетия в Москве по проектам М. Казакова, И. Еготова, а позднее О. Бове, И. Жилярди, Д. Жилярди и других зодчих был возведен ряд зданий больниц и госпиталей. Эти монументальные ансамбли являются памятниками архитектуры эпохи русского классицизма. В архитектуре их отразились принципы, характерные для крупных усадебных ансамблей. Даже в центральной части города здания располагались на обширных озелененных участках. Главный корпус ставился чаще всего со значительным отступом от проезда, на который выходили отдельно стоящие или соединенные с главным корпусом флигеля, образующие парадный двор. Дворовый фасад обычно был обращен в сторону пейзажного парка. Для большинства сооружений подобного рода, возведенных на рубеже XVIII–XIX веков, характерны не только монументальность и высокое качество архитектуры, но и целесообразная четкая планировка. Однако за долгие годы своего существования здания, о которых идет речь, обветшали, а их техническая оснащенность и оборудование перестали отвечать современным требованиям. Поэтому наряду с архитектурной реставрацией и укреплением конструкций в них проводилась реконструкция различных коммуникаций, однако при этом не нарушались какие-либо историко-художественные элементы памятников зодчества. В 1763 г. в Москве была организована Павловская (ныне 4-я Градская) больница (Павловская улица, 25). Ее первоначальные деревянные постройки в 1784 г. были уничтожены пожаром. Возведение новых корпусов было поручено В. И. Баженову. Сохранились прекрасно выполненные зодчим чертежи, однако проект остался неосуществленным. Главное здание ансамбля больницы построено в 1796 –1800 гг. по проекту М. Ф. Казакова.
В 30-х годах XIX века архитектор Д. Жилярди возвел здесь, на Павловской улице, в числе других зданий два симметричных флигеля, образовавших со стоящим в глубине участка главным корпусом обширный парадный двор. В целях создания ансамбля в стиле ампир (позднего классицизма), видимо, тогда же упростили архитектуру фасадов главного корпуса и закрыли штукатуркой изящный скульптурный декор ризалитов. За последние десятилетия здание утратило и многие другие архитектурные детали. В плохом состоянии была роспись купола бывшей церкви, ныне аудитории. После тщательных исследований в 1958 г. по проекту архитекторов А. Афанасьева и Д. Кульчинского были развернуты реставрационные работы. Раскрытая под штукатуркой и возобновленная лепная композиция на ризалитах фасада значительно обогатила внешний облик здания. Под позднейшими наслоениями была выявлена и реставрирована первоначальная роспись гризайлью в куполе. Реставраторы восстановили также полуразрушенную белокаменную ограду со скульптурами львов на пилонах ворот (они были воссозданы по сохранившимся фотографиям). Обширную территорию, примыкающую к Ленинскому проспекту, занимают смежные архитектурные ансамбли 1-й Градской и Голицынской больниц (Ленинский проспект, 8). Возведенная в 1796 –1801 гг. Голицынская больница (ныне Институт сердечно-сосудистых заболеваний) – одно из лучших произведений М. Ф. Казакова. Стоящий в глубине участка главный корпус больницы украшен поднятым на цокольный этаж портиком. Здесь примечателен зал бывш. церкви, перекрытый двойным куполом. Его монументальным, свободно стоящим по кругу колоннам ионического ордера как бы аккомпанируют пристенные колонны малого ордера с коринфскими капителями. Исключительно хороша цветовая гамма искусственного мрамора колонн, основанная на сочетании теплого розового тона с холодным серо-зеленым. Декор ротонды дополняет живопись в духе гризайль. Соседний с круглым залом кабинет Голицына отделан сложным лепным декором и живописными пейзажами в романтическом духе. Когда-то обширный парк больницы с павильонами, в одном из которых была картинная галерея, доходил до Москвы-реки. Здесь на территории Центрального парка культуры и отдыха имени М. Горького до наших дней сохранились две белокаменные беседки.
Работа реставраторов (И. Рубен, Г. Солодкая) преследовала цели – вывести здания ансамбля из аварийного состояния и восстановить лепной декор фасадов и интерьера. Это достаточно сложная задача, если вспомнить, что хрупкие и изящные лепные детали в постройках Казакова отличаются исключительной тонкостью и своеобразием. В тех случаях, когда отдельные элементы декора полностью отсутствовали, реставраторы должны были «вжиться» в характер этих деталей и в докомпоновках максимально приблизиться к творческому почерку мастера. Реставрация живописи в интерьере была проведена под руководством архитектора Л. Соболевой. Ансамбль 1-й Градской больницы (ныне городская клиническая больница имени Н. Пирогова) был создан в 1826 – 1832 гг. по проекту О. И. Бове. Завершенный фронтоном мощный восьмиколонный портик ионического ордера главного корпуса, обширная гладь его стен, фланкированных ризалитами, крупный масштаб сочно нарисованного лепного декора характерны для стиля ампир.
Значительный интерес представила реставрация насыщенного скульптурным декором конференц-зала (бывш. церкви) со стенами и колоннами, отделанными искусственным светлым мрамором. Пробные расчистки на парусах (переходная часть от кубического объема к куполу) выявили под позднейшей живописью первоначальную масляную, представляющую большую художественную ценность. Реставрация ее была выполнена в 1955 –1956 гг. бригадой художников-монументалистов Авилова под руководством В. Крыловой. Руководство реставрационными работами по всему комплексу построек больницы осуществлялось В. Либсоном, И. Рубен, Г. Солодкой. Всю четную сторону улицы Достоевского от Центрального театра Советской Армии до площади Борьбы занимают архитектурные ансамбли Мариинской больницы и Александровского института. Ансамбль Мариинской больницы был сооружен в 1804– 1818 гг. При выборе участка для больницы ее опекун Баранов писал в служебном донесении: «1. Место это довольно возвышенно, ни с какой стороны близко не застроено и следовательно доступно для свежего воздуха. 2. Сухое. 3. Вода имеется в колодцах самая хорошая и здоровая». В одном из писем имеется и такое указание: «В палатах для больных сделать под окнами трубы во двор, да в противостоящей стене трубы же под потолком, чтобы из одного отверстия в другое проносило и очищало воздух».
На основании этих документов можно судить о том, что созданию наилучших условий для больных уделялось большое внимание. Надо помнить, что Мариинская больница была одной из первых в Москве, куда должны были принимать без ограничения больных людей всех сословий. Главный корпус больницы стоит в глубине парадного двора, ограниченного двумя симметрично поставленными флигелями, выходящими на улицу. В одном из них, что ближе к зданию театра, в семье лекаря родился Ф. М. Достоевский, в другом он провел юные годы. Ныне здесь находится филиал Государственного Литературного музея. Архитектура главного корпуса, как и флигелей, предельно лаконична. Монументальная лестница и пандусы ведут к стройному портику. Особенно хорошо он смотрится в солнечный день, когда колоннада ионического ордера четко рисуется на фоне глубокой тени, отбрасываемой на гладь лишенной декора стены фасада. Авторство ансамбля до последнего времени приписывалось, на основе подписных чертежей, архитектору Ивану Жилярди (отцу Д. Жилярди). В ряде источников указано, что автором проекта Мариинской больницы является профессор Петербургской академии художеств А. Михайлов, известный как один из авторов Большого театра. На основе тщательного изучения архивных материалов архитектор М. Фехнер убедительно доказала, что главный корпус московской «Мариинской больницы для бедных» является абсолютным повторением возведенной на Литейном проспекте в Петербурге в 1802 –1805 гг. Мариинской больницы архитектора Д. Кваренги. Исполнителем проекта Кваренги в Москве являлся И. Жилярди, внесший в него ряд небольших изменений (они коснулись внутренней планировки, формы апсиды, церкви и декора вестибюля). Автором четырех флигелей, возводившихся в 1805 – 1807 гг. (два из них были надстроены третьим этажом в 1818 г.), бесспорно, является И. Жилярди. При восстановлении ансамбля Мариинской больницы усилия реставраторов (автор проекта реставрации – В. Либсон) были направлены на ликвидацию позднейших искажений памятника и восстановление многочисленных утрат в белокаменных частях; в частности, была восстановлена сильно пострадавшая от времени стильная ограда по улице Достоевского с белокаменными столбами и пилонами двух ворот, завершенных скульптурами львов. * * * В связи с упадком значения дворянства во второй половине прошлого века ряд особняков и дворцов потерял свои первоначальные функции и был приспособлен под различные учреждения, в том числе и медицинские. Среди сооружений такого рода можно назвать городскую усадьбу Баташева (Яузская больница), Странноприимный дом Шереметева (Институт имени Н. В. Склифосовского), усадьбу Губина на Петровке (Институт ревматизма), усадьбу Усачевых–Найденовых (больница «Высокие горы»), дом Гагарина у Петровских ворот (городская клиническая больница № 24). ...При подъеме от Яузских ворот к Таганской площади на левой стороне Интернациональной улицы привлекает внимание красивого рисунка кованая ограда между цилиндрическими белокаменными столбами. В центре ее в парадный двор ведут ворота с высокими пилонами, увенчанными декоративными чугунными вазами и скульптурами львов гротескного характера.
Городская усадьба крупного горнозаводчика И. Баташева (дом № 9 –11) строилась с 1798 г. крепостным архитектором Кисельниковым, предположительно по проекту архитектора Родиона Казакова. По другим данным, автором ансамбля считается архитектор де Вальи. Трехэтажный дворец, украшенный пышным портиком, соединялся галереями (не сохранились) с двухэтажными флигелями. Мастерски выполнен великолепный декор фасадов с оригинальными замковыми камнями – скульптурными изображениями головы собаки над окнами.
Особое своеобразие придает зданию ризалит-лоджия на северном фасаде с огромным арочным открытым проемом, казалось бы, более уместным под солнцем Италии или Франции, чем в Москве с ее многоснежными зимами. От первоначальной отделки интерьера сохранились в первоначальном виде скульптурный декор вестибюля и отделка парадной лестницы. В 1876 г. усадьба Баташева, принадлежавшая в это время Голицыным, была приобретена городом для устройства «чернорабочей» Яузской больницы. На территории ее был возведен ряд новых сооружений. Архитектор А. Ох, в течение нескольких лет руководивший реставрацией памятника зодчества, восстановил многочисленные утраты, которые претерпели фасады зданий. К сожалению, возобновление утраченных открытых лестничных всходов в лоджию и галерей в настоящее время не представляется возможным из-за позднейшей обстройки. Странноприимный дом Шереметева, где ныне находится Институт скорой помощи имени Н. В. Склифосовского – крупнейший ансамбль в Москве рубежа XVIII–XIX столетий. Он строился первоначально как дворцовый комплекс, но затем его назначение изменилось. По желанию Н. П. Шереметева, решившего увековечить память своей жены – выдающейся крепостной актрисы П. Ковалевой-Жемчуговой, здесь был устроен Странноприимный дом.
Огромное полукружие главного корпуса богадельни и больницы возводилось с 1794 г. первоначально по проекту Е. Назарова, но величественности здания мы обязаны главным образом Д. Кваренги, который обогатил архитектурный облик уже законченного здания колоннадой-полуротондой и портиком главного входа. По оригинальности эта композиция не имеет аналогов ни в русском, ни в зарубежном зодчестве. Сооружение Странноприимного дома было завершено в 1807 г.
В центре здания – бывшая церковь, перестроенная по проекту Кваренги. Ее центральная часть завершена куполом, расписанным художником Д. Скотти. Великолепное убранство интерьера дополняют фигурные барельефы на античные темы работы скульптора Г. Замараева, стены отделаны искусственным мрамором.
За время существования здания его конструкции понесли значительный ущерб: был поврежден декор внутри и снаружи. Выполненная в 1950-х годах под руководством архитектора А. Шайхета реконструкция памятника зодчества в значительной мере улучшила режим его эксплуатации. По проектам и под руководством архитекторов А. Ильенковой (при участии Л. Левченко), а позже Е. Жаворонковой в 1970-х годах были восстановлены венчающие части купола, освобождены от позднейших наслоений многие декоративные элементы, возобновлены утраты архитектурных деталей фасадов и интерьера, реставрирована ограда.
Но наиболее примечательной является реставрация росписи купола, которой была возвращена первоначальная свежесть красок Скотти. (Эта работа осуществлена бригадой художников Всесоюзного производственного научно-реставрационного комбината Министерства культуры СССР в составе Г. Рыхлова, В. Романовой, В. Алисова и В. Иванова). Мягкая цветовая гамма, интересная композиция позволяют отнести декор купола к наиболее ценным произведениям монументальной живописи, сохранившимся в памятниках зодчества столицы. Усадьба Усачевых–Найденовых на улице Чкалова (№ 53) – едва ли не лучшее произведение Д. Жилярди, созданное им в 1829 –1831 гг. Прекрасная архитектура здания, уникальный кованый зонт над главным входом, росписи стен и плафонов – все это превосходные образцы искусства позднего классицизма. Служебным постройкам усадьбы, замыкающим хозяйственный двор с двух сторон и сильно искаженным перестройками, по проекту реставрации И. Рубен и Г. Солодкой в 1950-х годах в значительной мере был возвращен первоначальный архитектурный облик. Тогда же были восстановлены утраты в декоре главного дома.
Живописный парк усадьбы, расположенный на высоком берегу Яузы, соединен с главным домом пандусом, украшенным декоративными вазами. От архитектурных сооружений малых форм в парке сохранились только две колонные беседки и грот. Давно исчез Концертный павильон, стал жертвой пожара почти полностью отреставрированный шедевр Жилярди Чайный домик. Однако сохранились обмерные и реставрационные чертежи этого памятника, любовно выполненные автором проекта его восстановления архитектором А. Афанасьевым при участии архитекторов Д. Кульчинского и Л. Ненаглядкина, и, думается, долг современного поколения реставраторов – воссоздать это сооружение, созданное первоклассным художником. С начала XX века в усадьбе размещался туберкулезный санаторий «Высокие горы», позднее – другие оздоровительные учреждения. В настоящее время ансамбль памятников архитектуры занят врачебно-физкультурным диспансером. Дом ГолицынаКозицкий переулок, 5 На плане Москвы 1778 г. в Козицком переулке на месте существующего ныне дома № 5 показано небольшое каменное одноэтажное строение, которое значилось во владении генерала Шестакова. Спустя сорок лет, на плане 1820 г., оно оказалось встроенным в здание значительно больших размеров и числилось за князем Голицыным. Точно установить по архивным материалам время постройки последнего не удалось. Стилистически же архитектура дома, и особенно интерьера, скорее всего, датируется концом XVIII века.
В результате исследовательских работ, проведенных архитектором А. Охом в 1970–1971 гг., было выявлено, что здание представляет собой конгломерат сооружений, возведенных одно за другим в течение короткого периода времени. Его разновременность читается и на главном фасаде дома. К первому этапу (не считая постройки Шестакова) относится часть здания, ритмически расчлененная нишами, охватывающими по высоте оба этажа, и акцентированная в центре пилястровым портиком ионического ордера. Очевидно, вскоре с левой (западной) стороны был пристроен отличающийся по декору фасада объем, заключающий три окна с полуциркульными завершениями. Среднее из них выделено двумя заглубленными в нишу белокаменными полуколоннами с ионическими капителями. В этот период в дом входили со двора. Затем с западной стороны дома был пристроен объем, благодаря чему был застроен промежуток между домом и соседним зданием. Теперь во двор к парадному входу въезжали через перекрытый кирпичным сводом проезд, который занял часть первого этажа. Разновременность отдельных частей памятника архитектуры четко прослеживалась и во внутренней планировке дома. В первом этаже, сохранившем своды первоначальной постройки, были выявлены вестибюль и место парадной лестницы. На ее расположение указывали остатки кирпичного «ползучего» свода главного марша, уцелевшего под штукатуркой в продольной внутренней стене. В процессе реставрации здания эта лестница была восстановлена. На втором этаже после разборки позднейших перегородок и временных перекрытий открылась анфилада богато декорированных помещений первого этапа строительства: два больших парадных зала, гостиная с двумя печами, малая гостиная, спальня и ряд подсобных помещений. Первый зал с антресолью для музыкантов был, очевидно, предназначен для балов. Четыре его дверных проема обрамлены высокими порталами, орнаментированными лепкой изящного рисунка. В судепортах – рамах над дверными проемами, по-видимому, когда-то были барельефы. Декор зала дополняет барельеф в верхней части зеркала камина. Несомненным мастерством отличаются и лепные, в «казаковском» духе, карнизы и изящного рисунка композиции на плафоне. Оконные откосы, как и в этом зале, и в других комнатах анфилады, отделаны цветным искусственным мрамором. Под позднейшими наслоениями на стенах обнаружена первоначальная их окраска зеленым тоном. Во втором парадном зале со стенами, обитыми штофом золотистого тона, привлекают внимание лепные барельефы орнаментально-растительного характера, размещенные в плоских арочных нишах под оконными и дверными проемами. Хорошим вкусом отличается и отделка других помещений. При реставрации малой гостиной с куполом и спальни восстановлены колонны, традиционно отделявшие альков от парадной части, где хозяин дома принимал посетителей. К югу анфиладу продолжают помещения, относящиеся ко второму этапу строительства. Смежная со вторым парадным залом гостиная с камином – это сравнительно небольшое помещение, разделенное редко расставленными колоннами на две части – овальную и прямоугольную. Средний пролет между колоннами завершен полуциркульной аркой. Вверху стены овальной части зала, перекрытой плоским подвесным куполом, орнаментальная и многофигурная живопись в технике гризайль, имитирующая барельефы. Отделка стен, ниш и колонн искусственным мрамором теплого золотистого и холодного тонов, фигурные горельефы, тончайшая лепка карнизов и орнаментика плафона – все это позволяет отнести интерьер зала к выдающимся образцам архитектуры русского классицизма.
Остальные помещения дома не сохранили первоначального декора. По проекту реставрации архитектора А. Оха были максимально восстановлены первоначальная планировка здания, а также значительно искаженный и утраченный декор фасадов и интерьера, укреплены несущие элементы конструкций. По специальному проекту была выполнена работа по созданию оптимальных условий для занявшего дом Института искусствознания Министерства культуры СССР. Дом ДурасовыхПокровский бульвар, 11 Дом Дурасовых, где ныне размещается Военно-инженерная академия имени В. В. Куйбышева, является памятником архитектуры эпохи русского классицизма. На рубеже XVIII–XIX столетий это было монументальное здание, а на прилегающем к нему участке располагались многочисленные службы. Сложнейшая работа была проделана реставраторами по выявлению первоначальной архитектуры памятника. Как показали исследования, здание было скомпоновано в конце XVII века из двух более ранних сооружений, объединенных пристройкой со стороны бульвара. Центральная часть фасада была украшена монументальным шестиколонным портиком. Чертежи дома Дурасовых помещены во втором из так называемых «Альбомов Казакова», хранящихся в Музее архитектуры имени А. В. Щусева. В них великий зодчий собрал чертежи наиболее выдающихся московских построек, в том числе и собственных. Считать автором здания М. Ф. Казакова не имеется достаточно оснований, но и исключить вовсе это предположение нельзя. По мнению исследователя творчества М. Ф. Казакова архитектора Р. Подольского, в альбомах помещались чертежи тех объектов, в которых Казаков принимал то или иное участие если не в проектировании, то в строительстве. В 1844 г. в процессе приспособления дома Дурасовых для Академии практических наук и в дальнейшем он подвергался перестройкам, в которых последовательно участвовали архитекторы Е. Тюрин, Петров и М. Быковский. В 1951 г. здесь проводились реставрационные работы, целью которых было восстановление утраченного первоначального облика фасадов. В результате тщательно проведенных исследований авторы проекта реставрации (архитектор Р. Подольский в соавторстве с И. Казакевич и Г. Солодкой) выявили первоначальные размеры искаженных оконных проемов, профилировку венчающего карниза и ряд других деталей.
Были проведены зондажи, которые помогли обнаружить под штукатуркой над окнами второго этажа ниши с гипсовыми орнаментальными барельефами, сильно поврежденными при перестройке здания. Часть осколков барельефов была употреблена в качестве забутовки. По этим остаткам реставраторы выполнили чертежи лепных композиций в нишах квадратных и полуциркульных очертаний, а затем воспроизвели их в натуре. От изображенных в «Альбоме Казакова» на доме балконов сохранились в толще стены только железные проушины и остатки парных железных кронштейнов, служивших каркасами для алебастрового декора. Восстановление балконов было осуществлено на основе этих остатков и чертежа фасада в «Альбоме».
Наиболее сложной задачей оказалось восстановление декоративных композиций, помещенных над балконами и подвергшихся наибольшим разрушениям. Остатки стесанных белокаменных элементов давали лишь общее представление о теме композиций. Значительную помощь в восстановлении утраченных барельефов оказала находка чертежа 20-х годов XIX века с изображением главного фасада дома до перестройки. Докомпоновка утрат велась на основе изучения орнаментальных композиций эпохи раннего русского классицизма, стилистически близких к восстанавливаемым. Дом Дурасовых ныне возвращен в своем первоначальном внешнем облике в «действующий строй» московских памятников зодчества. ЦарицыноВ 70-х годах XVIII века в России одновременно с зарождением и развитием строгого ордерного классицизма, составившего славу отечественной культуры, стали воздвигаться сооружения, образно воскрешавшие романтику зодчества средневековья. Они как бы сторонились многолюдных городских улиц и парадных площадей и укрывались в вековых усадебных парках, отражались в глади зеркальных водоемов, словно сказочные миражи. В живописных формах и декоре этих построек мастера, казалось, искали тесного слияния построек с окружающей природой. До сего времени идут споры о происхождении этого стиля, называвшегося то мавритано-готическим, то ложной готикой, на долгое время утвердилось его определение как национально-романтического направления русского классицизма. Сооружения эти действительно вызывают ассоциации с западноевропейской готикой, однако в такой же мере они близки и древнерусскому зодчеству сочетанием неоштукатуренных кирпичных стен с кружевной вязью резного белого камня, столь знакомым нам по кремлевским стенам и башням. На протяжении семидесяти лет в этом стиле возводились многочисленные сооружения в усадебных комплексах. Среди них можно назвать Ярополец, Ольгово, Петрово-Дальнее, Марьинку, Михалково, Марфино и многие другие. Черты этого стиля ярко выражены в таких выдающихся памятниках зодчества, как церковь в Быкове и Петровский путевой дворец на Ленинградском проспекте. По грандиозности замысла, фантазии и художественному вкусу этот стиль нашел наиболее совершенное воплощение в ансамбле Царицына, созданного гением В. И. Баженова и М. Ф. Казакова. В 1775 г. Екатерина II в поисках места для своей загородной резиденции остановила выбор на подмосковной вотчине Черная Грязь молдавского князя Кантемира. Разработка проекта была поручена Баженову. Весь комплекс сооружений был задуман им как многоплановая композиция, о которой сегодня можно судить по выполненной зодчим великолепной панораме ансамбля. Усадьба была переименована в Царицыно. Из ранее существовавших построек здесь сохранилось лишь здание церкви. Были заложены три Кавалерских корпуса для размещения свиты. Из них до нашего времени уцелел единственный – перекрытый куполом Кавалерский корпус с круглым залом. Вскоре один за другим были возведены Фигурный мост, Мост через овраг, Хлебный дом (кухонный корпус), Полуциркульный малый дворец (дворец Екатерины II), Оперный дом с двухсветным парадным залом, предназначенный для торжественных приемов, Управительский дом, Восьмигранник (лакейский дом) и парковые сооружения – Руины, Виноградные ворота, украшенные тончайшей резьбой по камню. Композиционным центром ансамбля являлся дворец, задуманный Баженовым в виде двух идентичных по архитектуре корпусов: один из них предназначался для императрицы, другой – для ее сына Павла.
Царицыно – одновременно и выдающийся памятник садово-паркового искусства XVIII века. Регулярный парк здесь относится к XVI веку. Баженов сохранил декоративную обработку высокого берега пруда, выполненную еще при Кантемирах, и заложил березовую аллею, с которой раскрывались панорама прудов, парадный двор и дворцовый сад. Видовые точки в парке были подчеркнуты архитектурой малых форм, беседками и павильонами. Из них особенно примечательна изящная восьмиколонная беседка «Золотой сноп» («Храм Цереры»), завершенная куполом. Позднее, в начале XIX века, царицынский парк обогатился еще рядом выдающихся сооружений (павильон «Миловида», галерея «Нерастанкино»), украшенных живописью и скульптурой.
Сооружение ансамбля, отличавшегося цельностью и гармоничным сочетанием отдельных частей, было в основном закончено в 1785 г., и ничто, казалось, не предвещало трагедии. Но побывавшая в Царицыне Екатерина осталась недовольна архитектурой дворца и «приказала срыть казематы до основания». Существует несколько версий причин гнева императрицы; одна из них объясняет его тем, что белокаменный декор дворца и ряда других сооружений напоминал ненавистные Екатерине масонские знаки. В. И. Баженов был разжалован, и дальнейшее строительство поручается М. Ф. Казакову. Но и возведенный этим крупнейшим зодчим монументальный дворец с анфиладой парадных залов, при жизни мастера не получил своего окончательного завершения. Со смертью Екатерины II в 1797 г. работы в Царицыне прекратились.
Во второй половине прошлого века ансамбль пришел в полное запустение. Часть его сооружений перестроили, часть разобрали, из интерьеров уцелевших построек исчезли ценные детали, изразцовые печи... За последние десятилетия неоднократно делались проектные предложения по реставрации царицынского ансамбля, но ни одно из них не решало ее комплексно. В 1972 г. архитектурный ансамбль в Царицыне и значительная часть территории были переданы в ведение Академии художеств СССР. Проектные предложения, разработанные авторским коллективом (Б. Белозерский, В. Либсон, И. Рубен, Д. Солопов) под руководством главного архитектора Москвы М. В. Посохина, предусматривают реставрацию всех сооружений ансамбля и парка. Наиболее сложным является восстановление Большого дворца, не законченного строительством и за многие десятилетия потерявшего часть своего кружевного белокаменного наряда. Сохранившиеся чертежи свидетельствуют о том, что первоначально М. Ф. Казаков задумал грандиозное сооружение, масштаб которого несколько нарушал целостность баженовского ансамбля. По-видимому, из этих соображений мастер разработал второй вариант дворца пониженной этажности. Построенное по нему здание представляет собой два двухэтажных кубических объема, фланкированных гранеными башнями и соединенных между собой протяженным трехэтажным корпусом. По проекту башни завершались эффектно декорированными шатрами с белокаменными фигурными парапетами и были увенчаны шпилями. Ажурный белокаменный парапет завершал также боковые корпуса и кровлю центральной части дворца. Однако при жизни М. Ф. Казакова из-за резкого сокращения средств на строительство декор не выполнили, дворец и башни покрыли глухой кровлей, что в значительной степени снизило художественное впечатление от здания.
Архитектор И. Рубен, тщательно изучив все архивные материалы, эскизы М. Ф. Казакова, выполнила проект реставрации памятника на основе второго варианта, разработанного М. Ф. Казаковым, с максимальным приближением к замыслу зодчего. В ближайшее время работы по реставрации уникального ансамбля должны развернуться в широком масштабе. Триумфальные воротаТриумфальные ворота были сооружены в 1834–1837 гг. в ознаменование героической победы русского народа в Отечественной войне 1812 г. Место для постройки было выбрано у Тверской заставы (ныне площадь Белорусского вокзала) при въезде в Москву из Петербурга. Автор проекта Триумфальных ворот – О. И. Бове, выдающийся зодчий эпохи русского классицизма, в течение многих лет он возглавлял «Комиссию строений», провел громадную работу по восстановлению Москвы после пожара 1812 г. По его проектам была реконструирована Красная площадь, созданы площади в центре города, разбит Александровский сад, построены замечательные здания 1-й Градской больницы, Большого театра, Манежа. Тема торжества и славы, столь характерная для русского искусства первой четверти прошлого века, нашла в Триумфальных воротах ярчайшее воплощение в значительной мере благодаря синтезу архитектуры и скульптуры. К работе по сооружению Триумфальных ворот О. И. Бове привлек крупнейших ваятелей своего времени – И. Витали и И. Тимофеева.
Скульпторы выполнили украсившие сооружение барельефы «Изгнание двунадесяти языков» и «Освобождение Москвы», фигуры летящих Слав, размещенные над аркой въезда, композиции из военных доспехов. На всех четырех фасадах О. И. Бове поставил между спаренными колоннами мощные фигуры славянских воинов в кольчугах. На белокаменной глади стен аттика четко выделяются скульптурные изображения женских фигур, символически олицетворяющих храбрость и твердость. Витали и Тимофеев выполнили также барельефные гербы сорока шести русских городов, которые размещены во фризе. Художественной кульминацией памятника является венчающая его динамичная скульптура шестерки коней, впряженных в колесницу Славы.
Все многочисленные архитектурные и скульптурные детали Триумфальных ворот, а также колонны с капителями были отлиты из чугуна. Полукружием оград Триумфальные ворота соединялись с невысокими, украшенными портиками кордегардиями, которые составляли с ними единый ансамбль. При реконструкции улицы Горького в 1936 г. Триумфальные ворота были разобраны. В 1968 г. памятник зодчества восстановили на Кутузовском проспекте, который стал своеобразным мемориалом, связанным с Отечественной войной 1812 г. Здесь неподалеку от Поклонной горы расположены «Кутузовская изба», памятник М. И. Кутузову, музей-панорама «Бородинская битва». Перед разборкой Триумфальных ворот по инициативе Музея архитектуры имени А. В. Щусева бригада под руководством архитектора Н. Соболева провела тщательный архитектурный обмер сооружения, послуживший впоследствии исходными данными для реставраторов. Чугунные фрагменты были демонтированы и хранились в филиале Музея имени А. В. Щусева на территории бывш. Донского монастыря. Обмер сохранившихся частей архитектурного и скульптурного декора, а также авторская модель Триумфальных ворот, хранящаяся в музее, обеспечили возможность их восстановления. Однако часть чугунного декора подверглась коррозии, деталей, особенно в скульптурных композициях, недоставало. Их пришлось докомпоновать на основе сохранившихся фотографий. Эта сложная работа была выполнена архитектором И. Рубен и мастерами Всесоюзного художественного производственного комбината Министерства культуры СССР. Утраченные части заново отлили на Мытищинском заводе художественного литья. Все сохранившиеся скульптуры после реставрации, проведенной под руководством скульптора В. Глебова и одного из лучших советских художников-литейщиков – В. Лукьянова, были установлены на возрожденном к жизни памятнике.
При восстановлении был полностью воспроизведен первоначальный архитектурный облик Триумфальных ворот, однако в конструкциях пришлось применять современные строительные материалы и изделия. Так, цоколь, покоящийся на свайном фундаменте, арочное перекрытие и другие элементы выполнены из монолитного железобетона. Фасады облицованы белокаменными блоками, на фоне которых эффектно рисуется чугунный скульптурный декор. Авторы проекта реставрации: Г. Васильева, Д. Кульчинский, В. Либсон, И. Рубен, инженеры А. Рубцов, М. Гранкина.
Триумфальные ворота, поставленные на широкой магистрали, придают исключительную торжественность въезду в столицу с запада. Приходится лишь пожалеть, что не был полностью восстановлен весь ансамбль с кордегардиями, что значительно усилило бы монументальность памятника. Дом С. А. МеншиковаУлица Герцена, 12 Ничем не примечательное здание на углу улиц Герцена и Огарева скрывает от взора прохожих стоящий за ним ценный памятник зодчества эпохи русского классицизма. В XVIII веке на этом участке возникла городская усадьба, принадлежавшая с 1775 г. С. А. Меншикову, внуку могущественного временщика, друга и соратника Петра I. Главный дом усадьбы, первоначально трехэтажный, был поставлен в глубине участка. Симметрично расположенные полукружия декоративных стенок с проездами во двор соединяли его с флигелями, выходившими на улицу. С северной стороны обширный дворовый участок был обстроен хозяйственными сооружениями (не сохранились). В 1790 г. главный дом был надстроен одним этажом, изменился и его архитектурный наряд, а к декоративным полукружиям пристроили двухэтажные жилые корпуса. Существенные изменения претерпел ансамбль в 1860– 1870 гг., когда между флигелями на месте парадной ограды с воротами возвели двухэтажный доходный дом, впоследствии надстроенный. В 1923 г. были разобраны «по ветхости» полукруглые в плане флигеля и флигель на углу улиц Герцена и Огарева. К настоящему времени от первоначального ансамбля уцелели главный дом и его западный флигель. Однако, несмотря на ряд перестроек, памятник сохранил свой монументальный облик. Обращенный к улице Герцена фасад главного дома, покоящегося на высоком белокаменном цоколе, украшен шестиколонным портиком коринфского ордера, поднятым на уровень второго этажа. Промежутки между колоннами декорированы лепными венками с лентами. Здание завершено мощным белокаменным карнизом с модульонами. Архитектура уличного фасада дома и флигеля стилистически позволяет датировать их концом XVIII – первой четвертью прошлого века, тогда как дворовый фасад сохранил более раннюю обработку с характерными для раннего классицизма нишами с филенками под окнами третьего этажа. Архитектор-реставратор Г. Быкова (при консультации архитектора Д. Кульчинского) и инженер И. Фреймарк провели детальное обследование зданий. Наибольший интерес представили проведенные ими раскрытия на боковых фасадах, восточном и западном. Здесь под слоем штукатурки были обнаружены следы утраченной, по-видимому первоначальной, декорации – срубленных пилястр, объединявших два верхних этажа, и белокаменного карниза, которым завершался стилобат. Первоначально выложенные из кирпича русты позже были заменены штукатурными, иной формы и размеров. В одной из замурованных ниш под окнами третьего этажа уцелели остатки фигурного барельефа. Это все, что уцелело от некогда нарядного скульптурного убранства здания XVIII века. Результаты исследования памятника внесли ряд новых данных в историю зодчества столицы, однако восстановление здания в первоначальном виде едва ли было целесообразно. Для этого прежде всего не хватало полностью исходных данных. В то же время сохранившийся облик памятника в стиле зрелого классицизма представляет несомненную ценность.
Реставраторы усилили прежде всего конструктивные элементы здания, возобновили многочисленные утраты в его архитектуре, в том числе наружную парадную лестницу с декоративными фонарями, балкон на консолях с металлической решеткой строгого рисунка. Возобновлен был и обнаруженный под многослойной окраской первоначальный серо-голубой тон фасада, на котором четко выделяются лепной декор и белокаменные части. Восстановленный памятник зодчества, который по специальному проекту был приспособлен для одного из административных учреждений Москвы, хранит память о революционных событиях. В октябрьские дни 1917 г. здесь произошло сражение между бойцами Красной гвардии и засевшими в доме белогвардейцами. Анфилада парадных залов в здании МоссоветаУлица Горького, 13 Здание Московского Совета является крупнейшим общественным и историко-мемориальным сооружением столицы. Свой нынешний внешний облик здание приобрело по окончании Великой Отечественной войны 1941 –1945 гг., после ряда реконструкций. Но внутри его полностью сохранились первоначальная планировка и облик парадных помещений, созданных в конце XVIII века по проекту М. Ф. Казакова. В 1776–1782 гг. на древнейшей магистрали – Тверской улице – среди нарядных особняков московской знати выросло трехэтажное здание на высоком цоколе. Оно выделялось размерами, монументальностью и строгой простотой главного фасада, лишенного выступающего колонного портика и декоративных элементов, если не считать портала, которым был отмечен центральный въезд во двор. В 1791 г. здание было частично перестроено. П-образная в плане постройка, занимавшая обширный участок, который замыкался на западе полукружием невысоких служебных флигелей, была возведена для известного военного деятеля графа 3. Чернышева, ставшего в 80-х годах XVIII века московским генерал-губернатором. С той поры и до Великой Октябрьской социалистической революции сооружение М. Ф. Казакова служило постоянной резиденцией губернаторов Москвы.
Монументальная трехмаршевая лестница с изящного рисунка медными балясинами ограждений ведет из вестибюля через небольшой аванзал в парадный двухсветный Белый зал, стены его отделаны искусственным мрамором (штукко) и украшены фигурными барельефами. Портик со спаренными колоннами ионического ордера поддерживает балкон, где во время приемов и балов размещались музыканты. На противоположной стене колонному портику отвечает портик с пилястрами. Хоры здесь заменяет большое зеркало, иллюзорно увеличивающее объем зала. Венчающий лепной карниз с модульонами и розетками, утонченность и хрупкость форм которых столь характерны для почерка прославленного мастера, повторяет в укрупненном масштабе венчающие части портиков. Изящество рисунка характерно для деталей ограждения хоров и лепного пояса, отделяющего квадратные окна второго света. Нарядное убранство зала дополняет щитовой наборный паркет с инкрустациями из темного дуба.
Зал становится еще более торжественным в вечерние часы, когда зажигаются пять бронзовых люстр. К Белому залу примыкает гостиная (Голубой зал), стены которой отделаны искусственным мрамором; в зале привлекают внимание красивого рисунка дверные полотна с тонкой лепной орнаментикой в филенках и лепная декорация наличников. На плафоне – прекрасная живопись первой половины XIX века (реставрирована в 1945 г. под руководством А. Корина). Продолжением анфилады является Красный зал. Насыщенное цветом, лепкой и живописной декорацией, это помещение ярко контрастирует со строгим сдержанным оформлением Белого зала и гостиной. Простенки между окнами на всю высоту зала заполнены зеркалами в белых рамах, декорированных позолоченными лепными картушами и орнаментами. Такими же зеркалами оформлены две угловые печи и беломраморный камин с колонками в виде дикторских пучков, увенчанных бронзовыми шлемами. В трехчастном антаблементе на белом фоне рельефно выделяются позолоченные детали. Цветовая гамма зала построена на сочетании красного, белого тонов, позолоты и обогащается росписью плафона (первой половины прошлого века), выполненной в холодных тонах. На ярком фоне панно и медальонов изображены звери, птицы. После красочного великолепия Красного зала глаз отдыхает в следующем помещении анфилады, для которого характерно спокойное цветовое решение. Здесь парные колонны коринфского ордера отделяют собственно зал от прохода на лестницу. Живопись гризайлью, имитирующая лепной орнамент, размещена в глубоких кессонах. Этот зал, как и соседние с ним залы на западе и востоке (ныне здесь комнаты депутатов), входят в замыкающуюся угловым кабинетом анфиладу помещений, расположенных вдоль улицы Станкевича. В них также сохранилась ценная роспись плафонов и фрагменты первоначальной архитектуры, утраченные в остальных комнатах северного крыла. В 1812 г. здание пострадало от пожара. Восстанавливавший его архитектор В. Мирошевский изменил первоначальную безордерную композицию фасадов и обработал центральный ризалит шестипилястровым портиком коринфского ордера. Увенчанный фронтоном портик объединял два верхних этажа. Фасады были рустованы, а оконные проемы заключены в плоские ниши с полуциркульными завершениями. В таком виде фасады и сохранились до реконструкции здания в 1945 г. С первых же дней Советской власти в здании разместился Московский Совет рабочих и крестьянских депутатов. В бурные октябрьские дни 1917 г. здесь был штаб революции, сюда стекались вооруженные отряды красногвардейцев. В здании Московского Совета неоднократно (в 1918, 1919, 1921 гг.) выступал В. И. Ленин. В 1930 г. к зданию со стороны двора по проекту архитектора И. Фомина пристроили новый корпус, а семь лет спустя при реконструкции улицы Горького здание Московского Совета передвинули в глубь участка на 13,65 метра. Старая постройка по своему масштабу уже не соответствовала новой застройке реконструированной магистрали и Советской площади, а пластика фасада недостаточно выявляла его значение. С учетом новых градостроительных требований в 1945 г. здание было надстроено по проекту архитектора Д. Чечулина при участии архитекторов М. Посохина, И. Молокова, М. Благолепова и Г. Вульфсона. Хотя фасады и были переработаны, тем не менее они сохранили основной композиционный прием, классицистический характер архитектуры и цветовое решение (белые детали на красном фоне). Плоский пилястровый портик был заменен восьмиколонным портиком коринфского ордера, поднятым на мощные пилоны. Выходящий на улицу Горького фасад был декорирован скульптурными барельефами по проекту Н. Томского. Здание приобрело монументальность, которая выделила его из окружающей жилой застройки. В 1945 г. по проекту архитекторов Г. Вульфсона и А. Шерстневой была проведена реставрация «казаковских» интерьеров, пострадавших от пожара. За многие годы своего существования интерьеры старой части здания были искажены ремонтами, при которых недостаточно учитывался уникальный характер их архитектуры. Загрязнились и потускнели позолота и роспись плафонов, изящная лепная декорация была закрыта многочисленными побелками; обветшала обивка стен Красного зала, появились трещины и пятна в искусственном мраморе; истончилась клепка щитового паркета; был грубо подновлен и посеребрен карниз Красного зала. Словом, прекрасная архитектура анфилады парадных залов звучала не в полную силу. В 1965 – 1966 гг. была проведена капитальная реставрация интерьера, восстановившая его первоначальный архитектурный облик. Общестроительные и отделочные работы здесь вели СУ-76 Мосотделстроя-1 Главмосстроя. Реставрация осуществлялась бригадами Л. Шорина (декор) и С. Зиновьева (живопись) из Всесоюзной научно-реставрационной производственной мастерской Министерства культуры СССР. Проектно-сметную документацию выполнила мастерская № 7 института «Моспроект-3». Архитектурный надзор осуществляли архитекторы В. Либсон, И. Рубен, Г. Солодкая. Прежний облик приобрел белоснежный искусственный мрамор стен и колонн в Белом зале и гостиной. Все детали скульптурного декора были тщательно расчищены, а утраты в них восстановлены. Паркет в Белом зале заменили новым, полностью повторившим старый орнамент. После тщательных исследований удалось выявить и восстановить первоначальную цветовую гамму антаблемента Красного зала, детали его позолотили листовым золотом. Была реставрирована и его орнаментальная декорация с частичной заменой лепных деталей резными из дерева, штоф на стенах заменили новым, выполненным по специальному заказу фабрикой имени Я. Свердлова в Павловском Посаде. Значительную сложность представила реставрация живописи плафона Красного зала. После расчистки и удаления позднейших наслоений, а также закрепления красочного слоя утраченные части были тонированы без обновления сохранившихся подлинных фрагментов. Архитектурное убранство зала было дополнено стильными драпировками на оконных и дверных проемах. Дом ДолговаБольшая Ордынка, 21/16 В Государственном научно-исследовательском музее архитектуры имени А. В. Щусева хранятся уже упоминавшиеся «Альбомы Казакова», которые представляют атлас чертежей московского строительства с 1770 по 1779 г. В первом альбоме «самый большой архитектор Москвы и вместе с тем величайший в России», как охарактеризовал М. Ф. Казакова И. Э. Грабарь, поместил свои авторские работы. В остальных – любовно собранные им фасады, планы и разрезы многих построек, украшавших древнюю столицу с последней четверти XVIII века. В третьем альбоме среди других приведены чертежи дома купца первой гильдии Афанасия Долгова на улице Ордынке. Дом этот, вернее, целая городская усадьба, расположен против одного из лучших произведений московского позднего классицизма – здания церкви Всех Скорбящих, перестроенной О. Бове в 1828 –1833 гг. От первоначальной постройки (заказчиком ее был А. Долгов) сохранилась высокая цилиндрическая колокольня и трапезная, сооруженные по проекту В. Баженова. Последний был родственником А. Долгова. Мы не напрасно упомянули об этом родстве, так как план и фасад дома Долгова, приведенные в альбоме, характерны для творческого почерка Баженова. Но общим между чертежами и тем зданием, которое сохранилось до наших дней, является лишь идентичность очертаний и размеров. Двухэтажный дом Долгова (по позднему владельцу он числится в списке памятников архитектуры как дом Жемочкина) возведен на древних подвалах и поставлен со значительным отступом от красной линии улицы, на которую выходят флигеля. В центральной части его главного фасада – мощный пилястровый портик ионического ордера, охватывающий по высоте два этажа и завершенный фронтоном. Сочная орнаментальная лепная декорация в тимпане фронтона, фризе портика и между пилястрами скомпонована из растительных мотивов и типична для стиля ампир. На чертеже из «Альбома Казакова» главный фасад не имеет портика и ритмично расчленен нишами, в которые вписаны окна. В пяти средних пролетах ниши объединяют два этажа, и промежутки между ними трансформируются в лопатки. Более насыщенным по рисунку является декор в средней части фасада. Среди его скульптурных элементов – столь излюбленный Баженовым мотив гирлянд (вспомним аналогичный рисунок лепки на воротах дома Пашкова со стороны улицы Маркса и Энгельса). Полностью отличается от изображенной на чертеже и существующая планировка здания. Совершенно очевидно, что после пожара Москвы 1812 г. дом Долгова был перестроен. Это предположение подтверждается материалами Центрального исторического архива г. Москвы и Историко-архитектурного архива ГлавАПУ. На плане 1817 г. здание обозначено как недостроенное, без существующих ныне ризалитов и террасы с дворовой (восточной) стороны. Последние появляются лишь на плане 1822 г.
Архитектор-реставратор Д. Кульчинский, изучивший здание в натуре и архивные материалы, поставил перед собой серьезную задачу – установить, существовал ли главный дом усадьбы в том виде, в каком он изображен в альбоме Казакова, и если существовал, то попытаться восстановить фрагментарно первоначальный декор, чтобы можно было «прочесть» эволюцию здания. Внутри здания удалось выявить только одну комнату, сохранившую богатый лепной карниз, две вогнутые в плане печи и дверные полотна, стилистически датируемые концом XVIII века. Значительно больший успех сопутствовал реставратору в поисках первоначального архитектурного облика фасадов. Для пробных расчисток и исследования Д. Кульчинский избрал боковой фасад. После удаления части штукатурки раскрылась архитектурная декорация фасада, полностью соответствовавшая изображенной в «Альбоме Казакова»: система ниш, декоративные профилированные алебастровые вставки под оконными проемами. Удалось также обнаружить профилировку карниза, архитрава и других частей фасадов, что давало возможность восстановления облика фасадов раннего этапа существования здания. Однако целесообразность их полного воссоздания представляется спорной. Дом Долгова в существующем виде гармонично сочетается с декором позднего классицизма церкви Всех Скорбящих. Ансамбль этих двух сооружений давно уже стал неотъемлемой частью архитектурного ландшафта Замоскворечья. Фрагментарная же реставрация, несомненно, желательна. Проведенная Д. Кульчинским работа по исследованию памятника архитектуры является серьезным вкладом в историю московского зодчества и подтверждает непосредственное участие В. И. Баженова в проектировании дома Долгова. Большой театрЗамыкающее с севера площадь Свердлова здание Государственного академического Большого театра СССР было сооружено в 1856 г. по проекту архитектора А. Кавоса на руинах уничтоженного пожаром тремя годами раньше Большого (Петровского) театра. Но и Большой (Петровский) театр – одна из замечательных построек эпохи русского классицизма, возведенная по проекту О. Бове и А. Михайлова в 1825 г., возник на месте сгоревшего в 1805 г. театра Меддокса. С. Н. Глинка в своих «Неизданных записках», опубликованных в 1841 г. в журнале «Пантеон», справедливо заметил, что «театрам судьбой была уготована печальная участь... В то время как к ним прикреплялась любовь народная, против них враждовала стихия». Альберт Кавос не ставил перед собой задачи подлинной реставрации Большого (Петровского) театра. Использовав старый фундамент, часть уцелевших стен и колонны грандиозного портика – композицию и структуру сгоревшей постройки, – он создал, по существу, новое здание.
С открытием Большого театра спешили, желая приурочить его к коронации Александра II. Восстановительные работы были проведены в течение всего 16 месяцев, что, учитывая уровень строительной техники того времени, было крайне недостаточным сроком. Спешка и привела к последствиям, ликвидация которых продолжалась в течение всех последующих лет жизни Большого театра. Реконструкции и последующие за ними реставрации здания проводились и в советское время, вплоть до 1977 г. Еще в 1890 г. в стенах театра появились трещины. Причиной их была неравномерная осадка здания. После заключения в 1890 г. реки Неглинной в трубу уровень грунтовых вод понизился, и ряд свай под фундаментом сгнил в верхней части. Достаточно посмотреть на портик Большого театра сбоку, чтобы убедиться, насколько опустились базы пилястр главного фасада, находившиеся на одном уровне с базами колонн портика, отчетливо видно и наклонное положение перекрытия портика. Осадка здания ныне прекратилась, так как еще в конце прошлого века под руководством крупнейшего архитектора-инженера И. Рерберга под здание были подведены новые фундаменты (театр тогда был закрыт на целый год). Тогда же был сделан один серьезный просчет. Полукольцевая стена зрительного зала, заново возведенная Кавосом, не вызывала сомнений в надежности, но именно под ней недостаточно глубоко заложенные фундаменты не выдержали веса конструкций зала: стена дала трещины по всей высоте шести ярусов, начали разрушаться сводчатые перекрытия коридоров. В 1906 г. во время дневного спектакля стена зрительного зала дала осадку. Двери части лож настолько заклинило, что зрителям пришлось перелезать через перегородки, отделяющие их друг от друга, к ложам, расположенным у сцены. Советское правительство с первых же лет после свершения Великой Октябрьской революции уделяло большое внимание Большому театру и вопросам его сохранения. Для обследования технического состояния здания была создана специальная комиссия, в состав которой входили выдающиеся архитекторы А. В. Щусев, И. В. Жолтовский и другие. В 1921 г. под руководством И. Рерберга под аварийную стену начали подводить новые фундаменты. Работы велись круглосуточно, спектакли не прекращались, и зрители, заполнявшие театр, не подозревали, что на большой глубине – до 8 м – под зданием в тяжелейших условиях идут восстановительные работы. До Великой Отечественной войны в театре была проведена реконструкция сцены, отопления, электроосвещения, установлен противопожарный занавес. Тогда же было освобождено от грунта помещение бывшего гардероба в цокольном этаже и зрители получили великолепное полукольцевое фойе вокруг партера. 28 октября 1941 г. с фашистского самолета на здание Большого театра была сброшена фугасная бомба, пробившая перекрытие портика, фасадную стену и разорвавшаяся в вестибюле. Сильной взрывной волной были сорваны входные двери и оконные рамы. Обрушилось перекрытие вестибюля, сильно пострадали лепная декорация фасада, базы и колонны портика, полностью были разрушены стоявшие в нишах скульптуры, получила пробоину голова Аполлона в квадриге, венчающей портик. Значительные повреждения были нанесены декору центрального фойе и зрительного зала. Вскоре под руководством архитектора А. Великанова начались восстановительные работы. В затемненной Москве, за маскировочными шторами в театре неустанно трудились десятки специалистов.
По ряду причин, и в первую очередь, из-за несовершенства вентиляции и образования конденсата, в плохом состоянии находилась живопись плафона зрительного зала, выполненная в 1856 г. академиком Титовым на тему «Аполлон и Музы». В 1943 г. была проведена его реставрация под руководством художника П. Корина. Плафон был расчищен от загрязнений, подклейку холста в местах его выпучивания и трещин вели при помощи инъекций рыбьего клея, после чего живопись проглаживали теплым утюгом. Реставрация велась при низкой температуре, во время воздушных тревог художникам приходилось по нескольку раз в день спускаться с высоких лесов, но все это не отразилось на высоком качестве восстановительных работ. Лишь спустя 18 лет была повторена аналогичная реставрация, которую возглавлял художник С. Чураков. Тогда же в театре была оборудована система кондиционирования и произведена реставрация позолоты в зрительном зале и кулуарах. То, о чем мы рассказали, относится главным образом к технической реконструкции здания Большого театра и консервации его декоративной отделки. Значительно больший интерес в архитектурно-художественном отношении представляют реставрационные работы, проведенные в Большом театре в 1975 г. в преддверии его двухсотлетнего юбилея.
Архитектор А. Кузнецова обратила внимание на то, что на акварелях конца прошлого века скульптурная орнаментика ярусов лож и балконов контрастно выделялась на светлом фоне. С годами этот фон потемнел, почти слился с тоном позолоты, по традиции его окрашивали при реставрациях в темно-охристый тон. При удалении нескольких слоев покраски выявился первоначальный фон ограждений ярусов – цвета слоновой кости. Зрительный зал после осуществленной в соответствии с этим открытием реставрации приобрел колорит более светлый, чем тот, к которому привыкли зрители за последние десятилетия. Но зал выиграл, стал еще более праздничным и нарядным, чему способствовали тщательное обновление позолоты декора, хрустальных люстр и бра.
Лучший оперно-балетный театр страны – притягательный центр для тысяч москвичей и гостей столицы. Этим он обязан главным образом мастерству певцов и музыкантов, артистов балета и художников. Но есть в этом и заслуга тех, кто отдает свои силы и знания делу сохранения величественного здания. Петрово-ДальнееИльинское шоссе См. также главу из книги В. Я. Либсона «По берегам Истры и ее притоков» Один из красивейших архитектурных ансамблей лесопарковой зоны – Петрово-Дальнее (старое название усадьбы – Петровское) – расположен на берегу Москвы-реки, всего в получасе езды на автобусе от станции метро «Тушинская».
Главный дом усадьбы поставлен в глубине парадного двора и обращен южным фасадом к крутому обрыву над нижней террасой парка с искусственными прудами. Два симметрично расположенных двухэтажных флигеля выдвинуты вперед, на линию ограды парадного двора. Своим предельно скромным обликом они как бы подчеркивали строгую красоту главного дома, возведенного в характере построек итальянского зодчего Палладио. Еще не так давно рядом с ним стояло здание церкви в стиле московского барокко, близкое по композиции к сохранившейся церкви в соседнем селе Уборы. По периметру большой площадки перед центральным ядром усадьбы разместились деревянный особняк с мезонином и стоящие прямо против флигелей, через дорогу фуражный амбар и людская, между ними Конный двор, расположенный на одной оси с парадным въездом в усадьбу. Однако в отличие от главного дома и других построек, возведенных в стиле классицизма начала XIX века, фасады Конного двора были обработаны в духе ложной готики.
Складывавшиеся десятилетиями представления о внешнем облике ансамбля были столь прочны, что казалось невозможным внести в этот облик какое-либо изменение. Архитектора А. Ильенкову, исследовавшую ансамбль, насторожило то, что Конный двор стилистически выпадает из ансамбля, а также то, что центральная часть этого здания была перестроена в духе других сооружений усадьбы. Возникло предположение: не являются ли существующие ныне фасады флигелей наслоениями того времени, когда на месте ранее существовавшего строился главный дом усадьбы. О дате строительства главного дома свидетельствовали не только документы, но и надписи, высеченные на белокаменной базе пилястры северного фасада: «Мая 1807 года въехал в Петровский дом И. Ф. Г. (Иван Федорович Голицын)». Определили и дату сооружения деревянного особняка. В нем семья Голицыных жила во время постройки главного дома усадьбы. Внешний вид этого дома, вызывающий ассоциации с домом на картине В. Д. Поленова «Бабушкин сад», также позволил отнести его постройку к началу прошлого века. Прямых данных о времени постройки, а тем более о перестройках служебного комплекса не обнаружено, хотя имеется немало документов о первоначальных владельцах Петровского Прозоровских и владевших усадьбой с 1720 г. Голицыных. Косвенными данными для датировки послужили следующие строки из воспоминаний В. Н. Головиной, относящиеся к 70-м годам XVIII века: «Мое время протекало почти все в деревне (Петровском. – В. Л.). Мой отец князь Голицын любил жить в готическом замке, пожалованном царицами его предкам. Я желала бы обладать талантом, чтобы описать это жилище, которое является одним из красивейших в окрестностях Москвы. Этот готический замок имел 4 башенки; во всю длину фасада тянулась галерея, боковые двери которой соединяли ее с флигелями. Вокруг замка расстилался громадный красивый лес, окаймлявший равнину и спускавшийся, постепенно суживаясь, к слиянию Истры и Москвы». На основании этих строк, а также сопоставления приведенного описания с существующей псевдоготической декорацией Конного двора, органически близкой архитектуре готического замка, можно было предположить, что и весь архитектурный комплекс до возведения нового дома был стилистически единым.
При натурных исследованиях западного жилого флигеля А. Ильенкова обнаружила под сбитым слоем штукатурки северного фасада следы его первоначальной архитектуры. Был обнаружен срубленный готический белокаменный декор здания, установлены габариты заложенных впоследствии оконных проемов: овальной формы – в верхнем этаже, со стрельчатыми завершениями – в нижнем. Фасады оказались ритмически расчлененными во всю высоту здания стройными пилястрами с капителями. Постепенно выявились утраченные детали: сложные профилированные наличники над верхними окнами, стрельчатые фронтоны над заложенным входом, перенесенным в XIX веке на новое место. При раскопках культурного слоя у стен здания были найдены белокаменные обломки недостающих частей. После таких находок, которые дали возможность полностью обосновать проект восстановления первоначального облика флигелей, можно было приступить к реставрационным работам. Они были завершены к осени 1969 г.
Может возникнуть вопрос, правомерно ли было возвращать декор ряда построек к первоначальному виду, когда «оптимальной датой» художественного развития ансамбля, бесспорно, было признано время строительства главного дома, отличающегося значительными архитектурными достоинствами? Да, правомерно, так как эстетическая ценность переделок флигелей начала XIX века не идет ни в какое сравнение с их первоначальным декором. Ансамбль ложноготического Конного двора после реставрации других служебных построек приобретает и большую историко-научную ценность. Его сооружение можно датировать временем не позднее 70-х годов XVIII века, и, следовательно, он является одной из самых ранних построек э этом стиле. НЕЗАВЕРШЕННЫЕ РЕСТАВРАЦИИВ процессе изучения ряда памятников архитектуры конца XVIII– первой четверти XIX века было выявлено, что они являются перестроенными сооружениями более раннего времени. По тем или иным причинам (неполнота данных, ценность существующего архитектурного облика) эти открытия или только остались зафиксированными в чертежах и описаниях, или еще ждут фрагментарной реставрации. Значительный интерес в этом аспекте представляют такие сооружения, как Вдовий дом на площади Восстания и дом А. И. Несвицкой на Смоленской-Сенной площади [Переход к статье В. Я. Либсона «Два малоизвестных памятника архитектуры Москвы» – о Доме Несвицкой].
Вдовий дом, который фланкирует северную сторону площади, в том виде, в каком он существует сегодня, является произведением прославленного московского мастера Д. Жилярди и датируется 1820 –1823 гг. Протяженный фасад трехэтажного здания, акцентированный в центральной части восьмиколонным портиком с лоджией, – характерный образец стиля ампир. Однако история сооружения уходит в глубину XVIII века, когда во владении фельдмаршала Апраксина возникла постройка, ныне являющаяся составной частью памятника зодчества. В 1804–1805 гг. по проекту И. Жилярди (отца Д. И. Жилярди) здание было перестроено под Александровское училище Медицинского института для дочерей «захудалых» дворян и мещан, а с 1812 г. здесь обосновалась богадельня – Вдовий дом. После пожара Москвы во время наполеоновского нашествия от Вдовьего дома сохранились только стены. Перестраивавший здание Д. Жилярди создал целостную композицию, объединив двухэтажные крылья мощным восьмиколонным дорическим портиком с фронтоном в центральной части фасада. В 1976–1979 гг. памятник исследовала архитектор Т. Энговатова, которая выявила на северном фасаде углового корпуса остатки сложного белокаменного венчающего карниза, пилястры с профилированными белокаменными базами и следы белокаменных деталей декора оконных проемов первого и второго этажей. Стилистически утраченный декор фасадов относится к середине XVIII века. На Смоленской-Сенной площади стоит двухэтажный дом (№ 30), числящийся в списке памятников архитектуры. Это так называемый дом А. И. Несвицкой. Фасады и планы здания помещены во втором из «Альбомов Казакова».
Архитектурный облик главного фасада, украшенного портиком с фронтоном, который поддерживается спаренными колоннами коринфского ордера, декор ризалитов и лепных вставок характерны для эпохи раннего русского классицизма и отличаются особым изяществом рисунка деталей. Здание пострадало в конце XIX века, когда его приспосабливали под Рукавишниковский приют для трудновоспитуемых подростков; был уничтожен декор интерьеров, с севера был пристроен корпус, который срезал часть ризалита, к восточному фасаду пристроили церковь в византийском стиле. Значительный ущерб был нанесен архитектуре главного фасада: штукатурка закрыла декор ризалитов.
Перед реставратором (архитектор В. Либсон) была поставлена задача восстановления фасадов в архитектурном облике конца XVIII века, это было выполнено на основе выявленных утрат и необходимых для восстановления исходных данных. Неожиданным в процессе исследования здания оказалась скрытая штукатуркой первоначальная архитектура фасадов с нишами овальных и криволинейных очертаний, оконными наличниками в стиле барокко середины XVIII века.
На наиболее раннем (1777) плане застройки квартала, занятого домом А. И. Несвицкой, показан каменный двухэтажный дом, очертания и размеры которого аналогичны исследуемому памятнику зодчества. Дом принадлежал роду Желябужских, владевших участком еще с 1638 г. В 1794 г. здание было приобретено княгиней Несвицкой, по заказу которой М. Ф. Казаков или архитектор его школы переработал фасады и интерьеры в стиле раннего классицизма. * * * Мы ознакомились с реставрацией ряда историко-архитектурных памятников Москвы. Это лишь небольшая часть труда, вложенного в дело восстановления памятников зодчества большой армией специалистов – архитекторов, инженеров, историков. Процесс изучения истории Москвы непрерывен. И еще долгое время в разных частях нашей древней столицы в процессе ее реконструкции из-под подчас малоценного облика зданий будут возникать драгоценные фрагменты архитектуры прошлых эпох.
|
