Палаты ГорчаковыхВторая половина XVIII и начало XIX в. характеризовались активным строительством жилых домов в Москве. При этом многие из существовавших зданий расширялись и перестраивались в соответствии с потребностями и вкусами их владельцев, а также в связи с веяниями нового архитектурного стиля (рис. 1). На протяжении второй половины XIX в. многие здания настолько утратили свой первоначальный облик, что лишь опытный глаз исследователя в состоянии его обнаружить среди позднейших наслоений. С полной уверенностью можно сказать, что значительная часть древних памятников зодчества в столице еще недостаточно изучена, а их переделки и перестройки требуют тщательного исследования, которое позволит выявить новые данные о гражданской архитектуре Москвы XVII и первой половины XVIII в.
Среди многочисленных зданий Москвы, утративших впоследствии первоначальный архитектурный облик, мы хотим остановиться на двух интересных сооружениях. В феврале 1950 г. архитектурно-проектной мастерской реставрации памятников архитектуры института Моспроект-3 было поручено произвести фиксацию подлежавшего сносу дома № 7* по Крестовоздвиженскому переулку Здание имело свою историю и как памятник культуры; здесь жил известный актер Малого театра П. С. Мочалов, а в 80-х годах XIX в. одну из квартир занимал П. И. Чайковский. Обмеры и исследования велись в зимних условиях и в крайне сжатые сроки, что не дало возможности выполнить их с необходимой полнотой.**
Памятник архитектуры (рис. 2) представлял собой комплекс разновременных сооружений, пристроек и надстроек, образующих в плане П-образную конфигурацию, и состоял из следующих групп помещений: палат с сомкнутыми кирпичными сводами, разделенных сенями (на плане I, II). Под этими палатами находился белокаменный сводчатый подклет с аналогичной планировкой (рис. 3), палат с коробовыми кирпичными сводами и сенями (на плане III), палат с сомкнутыми кирпичными сводами (на плане IV, V, VI). К этим палатам, возведенным, судя по хорошо сохранившимся сводам, не позднее XVIII в., были сделаны пристройки (на плане VII, VIII), не имевшие историко-архитектурного и художественного интереса. Фасады палат были переделаны и по ним трудно было определить, что здание является памятником архитектуры допетровской эпохи (рис. 4).
После удаления штукатурки на южном фасаде палат I, II открылись следы архитектурного обрамления трех окон палаты I в виде стесанных кирпичных профилированных кокошников с деталями, характерными для зодчества середины XVII в. Существующие оконные проемы были образованы в результате значительной растески и перекладки старых, и возможность выявить архитектурные формы и габариты древних окон казалась утерянной. Однако после тщательного исследования стен изнутри в одном из окон палаты удалось найти сохранившуюся часть арочной перемычки и определить изначальные формы и размеры оконного проема. Зондажи, произведенные в стене южного фасада в палате II, привели к открытию древних оконных проемов, аналогичных окнам палаты I. Здесь значительно растесано было только среднее окно, два же боковых сохранились хорошо, а в одном из них даже уцелело гнездо для запоров ставней.
Исследование фасадной стены палаты II осложнялось тем, что значительная ее часть была закрыта позднейшей пристройкой лестницы. После полной разборки пристройки VII четко обнаружилась симметричная композиция первого этажа южного фасада, на котором, в центре, открылись следы срубленной арки входа и пяты арок парадного крыльца. В угловых частях фасада хорошо сохранились следы рустов, а в верхней его части остатки срубленного междуэтажного карниза из трех рядов профилированных кирпичей. Над рядами угловых рустов явно обозначились следы срубленных пилястров, продолжавшихся выше междуэтажного карниза, в связи с этим можно предположить, что здание имело и в древности второй этаж.
Найденный в верхней части второго этажа след стесанного завершения наличника окна, пересекавшего поребрик верхнего карниза, определил ось оконного проема. Ввиду того что фасад стены второго этажа был перелицован, поиски древних оконных проемов были перенесены внутрь здания (рис. 5) .Так был найден откос древнего окна, его арочные перемычки и определены размеры простенков с четвертями. После удаления облицовки верхней части южного фасада на наружной стороне откоса открылись следы срубленных частей обрамления окна и петля железного ставня. Удалось также обнаружить остатки срубленной пяты свода, некогда перекрывавшего второй этаж и позднее замененного плоским перекрытием.
Поскольку пилястры, фланкирующие южный фасад палаты I, имели продолжение на наружной торцовой западной стене, находившейся внутри пристроенной позднее палаты III, то эта палата была тщательно исследована. Зондажами были обнаружены два оконных проема, аналогичных окнам южного фасада, а после сбивки штукатурки над позднейшим дверным проемом, растесанным из древнего окна, открылись следы срубленных кокошников наличника. В боковых стенах сеней, разделяющих палаты I и II, зондажами были обнаружены и раскрыты первоначальные формы входных проемов с лучковыми перемычками. Исследование стен обеих палат привело к открытию ряда заложенных кирпичом печур. Южный фасад палаты III в месте примыкания его к палате I не имел следов архитектурных деталей, кроме продолжения поребрика междуэтажного карниза. Изнутри на этой стене были найдены остатки верха арочных перемычек двух оконных проемов, по форме аналогичных окнам палаты I и II. Значительно больший результат дали исследования восточного фасада палаты III. После сбивки штукатурки на стене четко вырисовались заложенные кирпичом части открытого крыльца с ведущей на второй этаж лестницей, а именно, арка первого этажа, ползучая арка, поручень лестницы и арка второго этажа. После удаления кирпичного заполнения в этой арке открылись три грани столба с полуваликами (рис. 6).
При исследовании палат IV, V и VI выявилось, что их фасады, судя по маркам кирпича, были целиком переделаны в XIX в., вследствие чего установить их первоначальный облик не представлялось возможным. Первые сведения по истории памятника мы получили в отделах письменных источников и архитектурной графики Государственного исторического музея (Фонд Забелина. Копии с трех планов, хранящихся в Московском областном историческом архиве). Планы относятся к середине XVIII в. Каждый из них в отдельности не датирован, но по изменениям в застройке можно установить последовательность планов, фиксирующих периоды, длительностью в несколько лет. Судя по всем трем планам, кварталы, заключенные между стеной Белого города, Крестовоздвиженским переулком, Знаменкой и Воздвиженкой, были заняты рядом мелких владений (дворы обывателей) и двумя крупными усадьбами — усадьбой Головкиной и примыкающим к ней владением Горчаковых, где и находился исследуемый нами памятник зодчества.
На чертеже, именуемом «План двору коллежского Советника князя Романа Федоровича Горчакова в Белом городе во второй команде в приходе церкви Тихона Чудотворца», здание имеет в плане Г-образное очертание и, включая палаты I, II, III, числится как «каменное строение о трех аппартаментах» (рис. 7). На плане показано сильно выступающее крыльцо, совпадающее по размерам с результатами исследования в натуре*. Кроме палат, к торцу которых примыкает «баня подземная», на участке размещен ряд служебных построек.
На втором плане участок поделен на две части, из которых восточный, выходящий на Крестовоздвиженский переулок, именован как «двор князя Романа Федорова сына Горчакова» Здесь показан деревянный жилой дом и имеется ряд служб. Западный участок назван как «двор князя Ивана князь Федорова сына Горчакова»*. Здесь деревянная лестничная клетка, пристроенная к торцу палат I, II, показана как уже существующая. Кроме того, к зданию в эти годы была сделана пристройка вдоль всего северного фасада, граничащего с двором Головкиной, что увеличило ширину корпуса почти на 3 м (рис. 8).
Наиболее ценные данные сообщает нам третий чертеж, поданный в полицию для получения разрешения на пристройку к существующему каменному зданию крыла с восточной стороны (палаты IV, V), о чем говорит следующая надпись. «Двор князей Горчаковых, на оном жилые палаты, к ним еще желает пристроить три палаты вновь»*. План пристройки изображен довольно детально, с оконными и дверными проемами и идентичен с данными обмеров сохранившихся помещений (палат IV, V, VI) в натуре. Поскольку деревянное жилое здание на чертеже уже не изображено (появились обширные службы), можно предположить, что пристройка предназначалась для Романа Федоровича Горчакова и была осуществлена не ранее конца 60-х годов, так как на плане Москвы Горихвостова (1767 г.) здание показано еще без пристройки. Таким образом, сооружение палат IV, V следует отнести ко второй половине XVIII в.
Зная имена владельцев участков, граничащих с двором князей Горчаковых, и желая установить, с какого времени принадлежала последним усадьба и дату постройки памятника архитектуры, мы обратились к письменным источникам более раннего времени*. В них начиная с 1638 г владение числится за Горчаковыми. Однако в еще более ранней (1629 г ) описи Москвы** в числе владельцев дворов, выходящих в расширяемый Крестовоздвиженский переулок, имя Горчаковых не упоминается. Вполне возможно, что здание уже существовало и было только приобретено Горчаковыми.
На основании исследования в натуре, изучения музейных, литературных и архивных материалов можно сделать следующие выводы. Участок в Крестовоздвиженском переулке перешел во владение Горчаковых в 30-х годах XVII в. Древняя двухэтажная часть здания, включающая белокаменный подклет палаты I, II с сенями, палату III и лестницу на второй этаж с галереей, была построена не позднее первой половины XVII в. (рис. 9). Об этом свидетельствуют прежде всего стилистические данные, характер оконных и дверных проемов, материал стен и сводчатых перекрытий (большемерный кирпич 18 х 32 х 8 см и крупные белокаменные блоки подклета).
Весьма возможно, но пока не подтверждено документами, что наиболее древней частью здания был белокаменный подклет и палаты I и II с сенями, над которыми несколько позднее был надстроен второй этаж. Подтверждением этого предположения служат следы окопных проемов в торцовой степе палаты I, примыкающей к палате III. Главный южный фасад палат, фланкированный пилястрами, симметричный по композиции, с центральным входом через открытое крыльцо, имел шесть окон в первом этаже и шесть во втором. Окна были обрамлены профилированными наличниками, завершенными кокошниками. Большой интерес представляют хорошо сохранившиеся в западном крыле палат арка входа крыльца, ползучие арки лестницы и открытая арка площадки второго этажа с восьмигранным столбом и профилями, характерными для архитектуры середины XVII в. В середине XVIII в., к древней части с востока пристраивается крыло с тремя палатами, перекрытыми сомкнутыми сводами. Для этого сносится деревянная лестница у торца палаты II, а также производится пристройка ряда подсобных помещений к северному фасаду здания, в результате чего оно приобретает в плане П-образную конфигурацию. Судить о планировке второго этажа как в древней части, так и в пристройке трудно из-за неоднократных перестроек здания, совершенно исказивших его первоначальный облик. В дальнейшем к основному зданию были сделаны пристройки (на плане обозначены контуром), закрывшие его древние части. Классицистическую обработку фасада, выходившего на Крестовоздвиженский переулок, здание получило, вероятно, после 1812 г., когда, видимо, и были срублены древние архитектурные детали, а стены гладко оштукатурены*.
В городском Историческом научно-техническом архиве есть ряд планов (1857 и 1879 гг.), дающих представление о частичных перестройках здания при его последних владельцах – Костроминской, Макарове и Шлезингере.
Выполненный нами рисунок перспективного вида «Палат Горчаковых» и план палат не является проектом их реставрации и лишь эскизно иллюстрирует выводы, сделанные на основе проведенного мастерской исследования одного из редких образцов древней гражданской архитектуры Москвы (рис. 10). Дом НесвицкойВторое из рассматриваемых нами зданий – так называемый «дом Несвицкой» (Смоленская-Сенная, 30). Здание с годами многое утратило в своем облике, но поныне представляет значительный историко-архитектурный интерес. Стройный портик с восемью спаренными колоннами на высоком цокольном этаже, увенчанный фронтоном с орнаментальной скульптурой в тимпане, изящный рисунок капителей и лепных деталей в нишах под окнами – все это позволяет включить здание в число интересных образцов архитектуры классицизма. Несмотря на то что долгое время авторство «дома Несвицкой» приписывалось М. Ф Казакову, исследовательские работы по памятнику ранее не проводились. И. Э. Грабарь писал: «Явное влияние архитектурных идей Баженова обнаруживается в домах Несвицкого и Лобанова-Ростовского»*, ссылаясь на присутствие архитектурных форм, излюбленных Баженовым, применяемых как в фасадах упомянутых здаий, так и в «доме Долгова» (на Первой Мещанской улице). В 1952–1955 гг. архитектурно-проектной мастерской реставрации памятников архитектуры Моспроекта-3 были произведены исследования в натуре и архивах и выполнены основные работы по восстановлению главного фасада здания**. Чертежи планов двух этажей, фасада и разреза «дома Несвицкой» помещены во втором альбоме Казакова***.
Здание на чертежах имеет П-образную форму, обращенную покоем ко двору. Первый этаж высотой всего 3 и частично перекрыт сводами. Сводчатое перекрытие есть в небольшом подвале. Из довольно обширного вестибюля с тремя арочными входными проемами лестница ведет на второй этаж, занятый анфиладой парадных комнат, судя по чертежу разреза, нарядно декорированных. Комнаты, выходящие окнами на главный фасад, высотой 5 м. В северном крыле здания был расположен большой зал с полуколоннами, замкнутый полукружием. Над парадными комнатами низкий, лишенный естественного освещения антресольный этаж. Дворовая часть здания трехэтажная. Планировка здания и композиция его главного фасада, изображенного на чертеже, характерны для архитектуры дворянского особняка конца XVIII в. (рис. 11).
Как показали произведенные нами обмеры, фасады здания почти точно соответствуют по размерам данным чертежей альбома Казакова, но при этом есть и некоторые расхождения. Так, на чертеже фасад симметрично фланкирован ризалитами с нарядным архитектурным декором. В натуре же хотя по краям главного фасада на две трети высоты здания и сохранились слабые раскреповки, однако ризалиты были сплошь гладко оштукатурены и лишены каких-либо декоративных элементов. Отсутствовал также целый ряд деталей – модульоны в карнизе фронтона и ризалитов, архивольты окон лоджии портика и др. Отличалась по рисунку и орнаментальная лепная композиция, обрамляющая герб в тимпане фронтона (рис. 12). При сопоставлении современного состояния главного фасада (до производства исследовательских работ) с чертежом альбома трудно было судить, была ли архитектурная декорация фасада осуществлена в натуре в полном соответствии с проектом и на протяжении более полутора веков своего существования утратила отдельные части или же чертежи были лишь эскизным проектом, а здание построено с отклонением от первоначального замысла его автора.
Задача нашего исследования – поиски следов ранее существовавших элементов архитектурной декорации фасада конца XVIII в. Однако еще в 1953 г., до начала исследовательских работ в натуре, в нижней части южного ризалита вследствие обвала штукатурки в кирпичной стене открылись плоские ниши, совершенно не связанные с существующей ныне архитектурой здания и фасадом альбома Казакова (рис. 13). Произведенный нами зондаж в симметричном южному северном ризалите обнаружил аналогичные ниши. Это заставило предположить, что здание существовало ранее и в конце XVIII в. было перестроено. Для подтверждения этого предположения параллельно с натурным исследованием здания мы обратились к архивным материалам, относящимся к застройке внутреннего кольца Земляного города*.
Главное здание обозначено на плане Москвы 1775 г. На наиболее раннем плане застройки квартала (1777 г.), ныне занятого «домом Несвицкой», показан каменный двухэтажный дом, по габаритам и размерам аналогичный рассматриваемому зданию**. Дом принадлежал Н. М. Желябужскому (владение числится за Желябужскими еще с 1038 г.)**. Здание было приобретено у него Н. И. Несвицкой в 1794 г. и, очевидно, около этого времени перестроено в соответствии с чертежами из альбома Казакова.
Хронологически следующим является план 1804 г.*, судя по которому в начале прошлого века владение Несвицкой представляло собой типичную для того времени «городскую усадьбу», которая занимала обширный участок, открытый в сторону Смоленской-Сенной площади. Дом был расположен по традиции со значительным отступом от проезда, куда выходили два симметричных деревянных корпуса служб, замыкавших ограду усадьбы. На плане Москвы «с показанием каменных обывательских строений, уцелевших от пожара 1812 г.», ориентировочно датируемом арх. Н. Д. Виноградовым 1815 г.**, «дом Несвицкой» показан как сохранившееся, но обгоревшее каменное строение. Это позволяет предположить, что основным переделкам здание могло подвергнуться при его восстановлении после нашествия Наполеона. На последующих по времени планах 1817 и 1833 гг.*** усадьба сохраняет за незначительными изменениями свою планировку, но новые владельцы делают ряд пристроек.
Начиная со второй половины XIX в. участок теряет характер свободной застройки и затесняется рядом сооружений. На месте флигелей, по красной линии проезда Зубовского бульвара, возводится каменное здание, ничем не примечательной архитектуры, закрывшее собой «дом Несвицкой». Наибольшим изменениям памятник архитектуры подвергался в последней четверти XIX в. при приспособлении его под городской исправительный приют, когда полностью были переделаны интерьеры. Около 1884 г. к восточному фасаду пристраивается церковь в «византийском» стиле, а с севера возводится производственный корпус, закрывший часть ризалита главного фасада здания. Всего лишь три десятилетия назад на участке сооружен четырехэтажный административный корпус, частью надстроенный над южной стеной «дома Несвицкой». Наконец, темный антресольный этаж приспосабливается под жилье, для чего на главном фасаде пробиваются оконные проемы, исказившие памятник зодчества. Наличие трех строительных этапов, изменивших архитектурный облик здания (середина и конец XVIII в. и первая четверть XIX в.), предопределило принятую нами методику исследования фасадов. Учитывая симметрию главного фасада, было решено максимально выявить уцелевшие элементы архитектурной обработки фасада конца XVIII в., соответствующей чертежу альбома Казакова, сохранив выявленные элементы декора конца XVIII в. в первой части главного фасада, раскрыть и зафиксировать в симметричной ее левой части и на дворовых фасадах следы первоначальной архитектуры здания, закрытые при его перестройке в 1794 г. Для того чтобы обнаружить следы ниши с пилястрами и аркой, заполненной орнаментальной скульптурой в ризалитах главного фасада, мы начали осторожно удалять штукатурку сначала в верхней части правого ризалита. Под двумя слоями штукатурки в кирпичной стене фасада открылась полуциркульного очертания ниша глубиной в 10 см. Ниша была сплошь закрыта известковым раствором с заполнителем из разбитых на мелкие куски частей алебастровой орнаментальной лепки, весьма прочно связавшихся с раствором, толстый намет которого держался на кованых гвоздях. Извлеченные из раствора осколки оказались частями розетки и канеллированного веерообразного картуша, весьма близкого чертежу из альбома Казакова. На задней стенке арки-ниши выявился абрис декоративной розетки, аналогичной по очертаниям сохранившимся на фасаде розеткам в нишах над окнами, но только большего размера. Произведенные нами исследования в северном ризалите главного фасада дали те же результаты, что и на южном ризалите. И здесь мы извлекли из раствора большое количество остатков розетки и картуша, а также порезок тяг и карнизов. Далее в обоих ризалитах были произведены зондажи в местах предполагаемых пилястров. После удаления двух слоев штукатурки четко обозначились обрезы угловых четвертных пилястров, выполненных из алебастра, и кирпичные раскреповки краев ниши. Следов средних пилястров, фланкирующих окно, и антаблемента обнаружить не удалось. Видимо, они, как и орнаментальные части декорации ризалитов, были уничтожены при переделке фасада после пожара 1812 г. Таким образом, в результате произведенных нами раскрытий с совершенной очевидностью установлено наличие в прошлом архитектурной декорации ризалитов главного фасада, соответствующей чертежу альбома Казакова.
Архитектурные части портика сильно пострадали как от времени, так главным образом от неумелого ремонта и неоднократных покрасок, густым слоем закрывших гипсовые детали (капители, розетки), белокаменные цоколи и базы колонн и пилястров. Однако их восстановление не представляло затруднений, так как все отдельные элементы сохранились и по ним возможно было воспроизвести полностью утраченные части. Значительно более сложную задачу представляло выяснить, существовали ли ранее изображенные на чертеже фасада детали, ныне от отсутствующие в натуре. Удаление позднейшей цементной штукатурки с цокольного этажа открыло в кирпичной стене русты квадратного сечения. Спаренные пилястры в стене лоджии, по первому нашему предположению кирпичные оштукатуренные, оказались белокаменными. Зондажи не обнаружили следов изображенных на чертеже архивольтов арочных окон в стене лоджии и навеса над входом. Лепной картуш с гербом в тимпане фронтона хотя и отличался по рисунку от изображенного в альбоме Казакова, не вызывал сомнения в своей подлинности, так как по стилю, материалу (алебастр) и способу крепления (на гвоздях кузнечной работы) характерен для архитектуры конца XVIII в. Закончив выявление и фиксацию следов архитектуры здания, какой она существовала в 1794 г., мы для выявления первоначальной архитектуры полностью удалили штукатурку с главного фасада и сделали многочисленные зондажи на всех остальных фасадах. По всему сложному периметру здания открылась характерная для архитектуры первой половины XVIII в. барочная обработка стены в виде плоских, криволинейных очертаний ниш, размещенных в простенках между окнами. Ниши были обнаружены на всех фасадах – кроме закрытых пристройками южного и северного. Под штукатуркой были найдены следы первоначальной окраски ниш терракотовым цветом и последующей – голубым и желтым. По краям оконных проемов на всех фасадах сохранились на высоту 21 ряда кирпича следы срубленных наличников, заканчивающихся в нижней их части тройными капельниками. Каких-либо следов наличников над окнами найдено не было. По-видимому, верхние части оконных проемов были полностью переделаны и имели иные очертания. К сожалению, никаких данных о характере архитектуры первоначальной части главного фасада, к которой впоследствии был пристроен классический портик, выявить нам не удалось. Отсутствие ряда других данных помешало выполнить проект реконструкции памятника архитектуры на первом этапе его существования и обусловило необходимость восстановления здания в том виде, в каком оно существовало после перестройки 1794 г. (рис. 14).
В результате исследования памятника в натуре, изучения архивных и музейных материалов был установлен ряд моментов. Здание было возведено не позднее 40–50-х годов XVIII в., на что указывает первоначальный характер обработки фасадов. Около 1794 г. архитектура здания снаружи и внутри была коренным образом переработана в классическом духе, архитектор, производивший перестройку, сохранил несущие стены здания и большинство оконных проемов (часть окон заложена) и увеличил их по высоте, дворовые фасады были гладко оштукатурены; к центральному ризалиту главного фасада был пристроен восьмиколонный портик, на фасад наложена алебастровая архитектурная декорация с симметричными, слабо раскрепованными ризалитами. В 1812 г. здание пострадало от пожара и фасады его были восстановлены в упрощенном виде. Найденные в процессе исследования материалы позволили нам выполнить проект реставрации фасадов здания в том виде, в каком они были после перестройки 1794 г. Что касается интерьеров, то их архитектурная отделка почти полностью была уничтожена и мы не располагаем натурными данными для их восстановления. Реставрационные работы были выполнены в полном соответствии с проектом. По эксплуатационным причинам не удалось осуществить лишь закладку пробитых оконных проемов в антресольном этаже, кроме ликвидации одного из них, пересекавшего раскреповку правого ризалита. Раскрытые фрагменты первоначальной архитектурной обработки фасадов частично были сохранены нами на его дворовых фасадах.
Проведенная работа далеко не исчерпывает всех вопросов, связанных с историей сооружения «дома Несвицкой», в частности, неполными остаются материалы исследования из-за невозможности обследовать изнутри памятник архитектуры вследствие его эксплуатации. Неполны и сведения, полученные нами в архивах. Так, до сего времени остался неразрешенным вопрос об авторской атрибуции, неясной в отношении большинства зданий, чертежи которых помещены в альбомах Казакова. Будущего исследователя ждет увлекательная работа по выявлению новых материалов, освещающих историю московского зодчества, к золотому фонду которого следует отнести и «дом Несвицкой».
|
